Вещая сунула ложку внутрь, достала немного варева, подула, затем осторожно коснулась губами, попробовала на вкус и довольно причмокнула:
- Готово!
Рунольв поднял глаза от огня и посмотрел ей в лицо:
- Давно хотел спросить...
Она понимающе усмехнулась:
- Было, очень много... Только потом опостылела такая жизнь, ушла в лес, хотела удавиться с горя на сучке, да вот, духу не хватило.
- Зачем ты так?
- А ты?
- У меня и тогда и сейчас – одна дорога. Не дорога выбирает нас, а мы её, хоть и случается, что потом проклинаем день, когда сделали первый шаг, - он заботливо укрыл её спину тёплым плащом, который достал из своей сумки, - Я уже и не помню точно того часа – воспоминания стёрлись, как пыль со стекла. Гляжу в него и пытаюсь по грязным разводам угадать то, что было кем-то раньше нарисовано.
Вещая закончила есть, протянула котёл Рунольву:
- Не тобой ли самим нарисовано? А, Восьмой?
- Нет, это был не я... Ещё не я... Другой, - Чёрный Всадник ожёгся и поджал губы, зрачки расширились.
Она улыбнулась и коснулась пальцами его губ:
- Легче? – ему и впрямь стало легче, боль унялась, - Прости, забыла, что ты не выносишь горячего... Ничего, когда холод уйдёт из сердца, ты перестанешь обжигаться.
- Благодарю... Но здесь ты ошибаешься – холод уже прочно поселился, навеки. Он как раковая опухоль – распускает щупальца по всему телу, когда набирает силу.
Девушка отрицающе мотнула головой:
- Зря.
- Что, зря?
- Всё это зря... Ради чего, скажи мне, ты пытаешься заживо похоронить себя? Что и кому ты этим докажешь? Только самому себе.
- Иногда решить, что для тебя является правдой – серьёзный вопрос. Жалко, что некоторые делают неверный выбор. Послушай, чем чаще я смотрю на тебя, тем сильнее начинаю завидовать – твоя мудрость родилась в скорбный час, но её явление было светлым моментом. Хотел бы и я так же...
- Не смей! – вскрикнула Вещая и её крик утонул в густом сумраке леса, - Не смей ни думать так, ни говорить! Что ты знаешь об этом? Ты завидуешь калеке? А я теперь думаю, что готова отдать всю жизнь за то, чтобы увидеть солнечный свет, небо. И даже тебя, хоть ты и несёшь часто такие глупости!
- Ерунда! Мои глупости – продолжение моего ума. Не все могут правильно распознать то, что я вкладываю в отдельные слова. Не всем дано понять меня – это сугубо индивидуально.
- О да! Ещё немного и можно будет слушать на всех постоялых словах “Песнь о безумном скальде!” или ещё с каким похлеще названием. Твоя грань сумасшествия, как тебе кажется, это всего лишь следствие твоего неправильного образа жизни.
- Ты хотела сказать, образа существования?
- Неужели ты так упрям в своём желании чувствовать себя несчастным?
- Подскажи выход? Когда постоянно, каждое событие, как маленькое зеркало, отражает кусочек памяти, что делать? Осколки зеркала остры – острее ножа режут по старым шрамам.
- Существует поверье, что смотреться в разбитое зеркало – привлекать ещё большее несчастье..., - она рассмеялась, - Мне это уже не грозит!
- Однажды меня предостерегали, что нельзя прикуривать от свечи, но к тому времени несчастье уже случилось. Только не говори, что эти два события всё равно связаны!
Он вдруг напрягся и поднял ладонь вверх, потом спросил шёпотом:
- Вещая, ты слышишь шаги?
Она кивнула, продолжая беззаботно тыкать веточкой в угли:
- Я так хочу глинтвейна... Давно не пробовала – недосуг. Ты не приготовишь?
Рунольв разозлился и прошипел:
- Какой, к Тьме и Морготу, глинтвейн? Сюда идут двое!
- А ты решил, будто один можешь ночевать в лесу? Они имеют полное право находиться здесь.
- Да, но не у моего огня!
- Бедняга, ты всё ещё боишься что-то потерять? Опасаешься каждого встречного и видишь в нём угрозу для себя?
Приёмный сын короля морского народа потянул меч, освобождая его от тряпок, в которые был завёрнут клинок, пока он ходил по городу.
- Лучше переоценить опасность..., - проворчал он, кладя клинок рядом и накрывая его тканью.
Ветви чуть колыхнулись, к костру вышли два обычных на вид путника.
Парень и девушка. Вампир и оборотень.
Они шли, держась за руки.
- Рады видеть у своего скромного очага влюблённую пару, - сказала Вещая, повернув к ним лицо.
Они ничуть не удивились тому, что она видит сквозь чёрную повязку, не имея глаз.
- Простите, но мы просто хотели посидеть с вами... В лесу неприятно.
- Давно ли прихлебатели Падшего чувствуют себя неприятно в ночном лесу? – с изрядной долей издёвки спросил Рунольв.
Парень удивился столь резкой перемене отношения к себе и своей спутнице, но сдержанно ответил:
- Прошу прощения, если вызвали Ваше недовольство, но мы не служим никаким силам. Алита может подтвердить.
Девушка кивнула.
- Так..., - произнёс Рунольв, - Начало интересное... Что ж, садитесь, расскажите что-нибудь занятное, раз уж интересно начали, дражайший, простите, не знаю Вашего имени.
- Моё имя Страгор, и вы правы, относясь ко мне с подозрением, я не совсем человек.
- Думаю, это не играет сколько-нибудь серьёзной роли, моего друга зовут Рунольв, - сказала Вещая, тепло улыбаясь сидящим напротив, - Не часто удаётся поговорить с нейтральным оборотнем, хотя носферату, насколько мне известно, всегда выбирали позицию невмешательства?
- Это так, - заметила Алита, подсаживаясь к ней поближе и протягивая Рунольву бутыль с вином, - Давайте сварим глинтвейн. Что же до моей отрешённости от дел Света и Тьмы, то она, конечно же мнима. Рано или поздно любой может оказаться в ловушке выбора, из которой зачастую невозможно выбраться.
- Ага, - добавил Рунольв, - Так оно и есть, откусишь голову ребёнку, а потом скажешь, что жизнь заставила... Куда уж нам против судьбы?!
- С таким непокорным сердцем, как у Вас, господин Рунольв, очень сложно жить среди людей, - грустно сказал Страгор.
- С Вашим, полагаю, тоже несладко, - прозвучало в ответ.
Прошло немного времени и терпкий аромат глинтвейна начал витать над сидящими у костра.
- Божественно, - произнесла Вещая, глотая горячий напиток.
- Нормально, - Рунольв хлебнул из кружки и ощутил приятную тёплую волну, пробежавшую по телу.
Влюблённые сидели у костра, держась за руки и смотрели на огонь, думая о чём-то своём.
- Зря Вы так, - вдруг произнесла Алита, - Я никогда не напала бы на ребёнка. Для пищи мне вполне хватает взрослых негодяев и мерзавцев, по которым плачет виселица Наместника. И думаю, смерть от голода мне ничуть не грозит – среди людей таких очень много.
Рунольв прищурил глаз:
- Господин Страгор, Вы тоже придерживаетесь таких правил?
- Я питаюсь очень редко, причём стараюсь не пить человеческую кровь... Это ослабляет и делает уязвимым, но я не хочу, чтобы мои действия шли в разрез с моими убеждениями.
- Надеюсь, что так..., - пробормотал бывший назгул.
- Будет вам спорить, пора спать, - Вещая бросила в костёр последние поленья.
Без разговоров они расстелили на траве плащи и легли на них.
- Спокойной ночи! – сказала Алита в темноту.
- И вам доброй ночи, - отозвалась Вещая.
- Надеюсь, что так..., - снова повторил шёпотом Рунольв и опустил веки. А сам подумал: “Издеваются!”
Сон был тяжким, не кошмаром, но тоже очень неприятным – дитя морского народа бежал по лесу и пытался кого-то догнать, но не мог. Эта бесплодная погоня продолжалась долго, пока сквозь сон Рунольв не услышал осторожные мягкие шаги.
Он чуть приоткрыл глаза: Алита медленно, на четвереньках, ползла мимо костра в сторону Вещей, иногда останавливаясь и, видимо, слушая, не разбудила ли кого.
Рука назгула нырнула под плащ, он осторожно вытащил меч и напряг тело. Пальцы окостенели на рукояти, когда он начал читать заклинание...
Последнее, что он увидел перед броском – бледное от испуга лицо Страгора справа от себя. Сталь коротко тявкнула, когда он пронзил спину Алиты так, что остриё вышло из груди. Она сразу же обмякла и со стоном прижалась к земле. Сзади на Рунольва бросился вампир, но он на развороте разрубил ему кадык, а потом воткнул меч в сердце. Тёмная кровь толчками покатилась катилась по шее Страгора, пока он стоял, нанизанный на меч, и держался руками за клинок.
- За что? – среди хрипов и бульканья удалось расслышать Рунольву.
- За предательство, - ответил он и брезгливо вырвал меч из раны, ногой отталкивая труп.
Затем он подошёл к Алите – Вещая уже сидела над ней на коленях, часто шепча:
- Сейчас, сейчас... Подожди... Остановлю кровь.
- Не надо..., - слабо донеслось из уст девушки-оборотня, - Без Страгора мне не жить... Оставьте меня...
Вещая села и разрыдалась.
Рунольв стоял рядом и молча смотрел на них, пока сердце Алиты не перестало биться – он почувствовал это.
- Почему..., - спросила Вещая сквозь слёзы, - Почему ты никому не веришь? Почему ты стал таким? Она... Она потеряла золотую брошь, подаренную любимым... Хотела найти... Потому и ползала на коленях возле костра... А ты... Ты подумал, будто она убийца? Кто дал тебе право убивать невинных? Кто?
- Не знаю, - просто ответил Рунольв, собирая вещи, - Я сам так решил. Я больше никому не верю...
Он уже собирался уходить, когда вспомнил, что оставил плащ у костра. Назгул нагнулся и хотел подобрать его, чтобы свернуть, но вдруг заметил на нём светлое пятно.
На плаще лежала золотая брошь Алиты.
Подарок Страгора любимой.
“Специально подбросили, чтоб в случае чего найти оправдание”, - подумал Рунольв, уходя.
Плащ и брошь он оставил.
Май, 2005 г.
Ярославль.
