Превыше всего.
В синих глазах человека отражалось озеро, поросшее осокой и камышом. Красивый обрыв, где над отлогим глинистым берегом высились стройные сосны, упирающие могучие стволы в зелёный ковёр травы.
- Что ты помнишь ещё? Ну же, постарайся...
По лицу девочки струился пот, она изредка вытирала его уже мокрой ладошкой и продолжала, держа руку на сердце лежащего на земле, спрашивать его о прошлом.
Она увидела многое.
Чёрно-серое небо, разрывы молний, кружащих под тучами огромных существ, похожих на драконов, полчища орков, щербатые стены, разбитые тараном и катапультами. Мёртвых воинов, по которым катились повозки и осадные орудия, вминая тела в серую грязь, наполовину смешанную с кровью. Дымы костров, бесчисленные, стоящие сплошной стеной, сквозь которую неустанно маршируют закованные в железо фигуры.
Шторм, ревущий и беснующийся океан, разбитые причалы. обломки судов, мачты, рваные канаты, люди, крыши домов. Чудовищный водоворот, в центре которого борется со стихией гордый галеон с чёрно-красным флагом на мачте. Вопли тонущих и плеск тёмно-зелёных волн, уходящие в пучину здания... Штиль. Мёртвый. Только верхушка смотровой башни торчит над поверхностью воды. И слово, невидимое, но отчётливо произносимое непослушными губами, с хрипом и стоном вырывающееся из горла: "Нуменорэ".
Тихая летняя ночь, берег речки, луна в воде и мелкая рябь от тёплого ветерка. Шелест рогоза и камыша, ветви ивы, висящие, словно волосы эльфийской красавицы. Голос, шёпот... Прикосновение. "Я люблю тебя..." Ответ, как дуновение ветра: "Я люблю тебя". Треск костерка и тёплая щека любимого человека, лежащая на плече. "Навсегда!" "Навсегда!" - ответ как эхо...
Боль. Снежный буран. Вечная ночь. Вечная зима. Огромный валун, занесённый снегом, тронутый коркой льда. Вой волков, свист холодного северного ветра, пронзающего, как стилет. Колючий рой снега, пронизывающий до костей. Льды, выросшие вверх громады утёсов, закованных в ледяной панцирь. Чёрные клыки скал. Холодные цепи, сталь, примёрзшая к коже, ставшей одним целым с ней. Холод, подбирающийся к сердцу, всё ближе и ближе... Последний рывок, крик в ненавистное небо. "Я буду мстить! Слышите! Я отомщу! За всё! За предательство, за ложь, за отнятую жизнь! Кровью за кровь! Болью за боль!"
Ровное дыхание воздуха, слабый, еле уловимый скрип канатов и вёсел. Точёный остов ладьи, увешанной щитами. Полосатый парус, сине-красный, как будто изрубленный мечом. Мощные, рослые фигуры воинов в блестящих кольчугах. Синева неба с белыми клочками облаков. "Кто я? Кто?!!"
Капельки пота превратились в ледяные крупинки, девочка вскрикнула. Человек дёрнулся и пришёл в себя. Шатаясь поднялся, громко и шумно дыша, как старик.
- Я знаю, кто ты! - в глазах читавшей прошлое ужас и боль.
- Я не просил этого, - в его голосе было равнодушие. Он пошарил в траве, не глядя, нащупал ножны с клинком, пристегнул к поясу, - Прощай, спасибо за заботу.
В её руки упал маленький кожаный мешочек, в котором глухо звякнули монетки.
- Здесь немного... Просто у меня больше нет. Извини, - человек пошёл неторопливым, усталым шагом.
- Постой! - попросила она, - Как твоё имя?
- Ты же сказала, что знаешь, - насмешливо бросил он.
Она поднялась, отряхнула запачканное хвоей и травой платье и бросилась вдогонку.
- Я хочу с тобой!
Он промолчал, продолжая упрямо идти вперёд, совершенно не замечая её попыток снова завязать разговор.
- Я Тирвен.
- Эльфийское имя, - впервые заговорил он, заметив нечто необычное, - Не слишком ли напыщенно для человека? Тем более, для девочки из небогатой семьи.
- Мои предки служили самому государю Финроду Фелагунду! Честь превыше богатства - таков был девиз, который вышивала прабабушка прадеду на дирголе. Мой отец - потомок мар-Кейрнов!
Человек грустно улыбнулся, как будто что-то вспоминая:
- В обычаях горцев давать детям эльфийские имена, особенно если ребёнок родился четвёртым. Ведь у тебя есть трое старших братьев или сестёр?
Тирвен удивлённо посмотрела на путника, так и не назвавшего своего имени и кивнула, а он, дождавшись, продолжил:
- Видишь ли, малышка, так уж повелось. В горах трудно прокормить большую семью, войны между кланами уносили жизни мужчин, как горная река упавшее с обрыва гнездо. Труднее всего последним в роду. Дав имя из языка перворождённых, родители хотели привлечь счастье и удачу к младенцу. Тирвен - "смотрящая дева". Ты действительно видишь многое из того, что недоступно другим.
Девочка слегка обиделась на "малышку", явно считая себя очень взрослой, но не подала вида, только напомнила:
- Ты забыл представиться.
- Аргор.
- Ха, так звали Тёмного Вождя, объединившего когда-то кланы для борьбы с бретильцами.
- Мне часто встречались люди с одинаковыми именами. В этом нет ничего особенного, хотя некоторые видят в этом предопределённость, некий рок.
Тирвен внимательно слушала.
- Девочка, прости, ты ведь, наверное голодна? - из заплечного мешка появился ломоть ржаной лепёшки и печёное яблоко. Она робко протянула руки, испугавшись показаться невежливой - вдруг это всё, что было у Аргора.
- А ты? - спросила Тирвен.
Он потрепал её по русоволосой голове:
- Со мной всё в порядке, я сыт.
- Вы воин? - жуя скудное угощение, Тирвен всё же не забывала расспрашивать.
- Пожалуй, что так... Присядем, поешь спокойно, а я разведу костерок: уже вечереет, а огонь - лучший друг в ночной темноте. Да и приготовлю что-нибудь посущественнее, - проворчал он, скрываясь в зарослях.
Аргора не было очень долго, поначалу Тирвен не волновалась, подбрасывала ветки в огонь, не давая ему потухнуть окончательно. Вскоре стало совсем темно, пару раз ухнул филин - девочке стало не по себе, в голову лезли страшные мысли. Незнакомец мог оказаться кем угодно, даже людоедом...
Ветки затрещали, появился Аргор с зайцем в руке. Он сел близко к огню, вытащил нож и торопливо стал обдирать шкуру. Тирвен успела заметить, что заяц был убит странно - шея была просто сломана. Девочка с недоверием посмотрела на своего нового знакомого и подошла вплотную.
- Ой, у тебя в волосах что-то запуталось...
Он не успел остановить её. Тирвен с криком отскочила, схватила из костра горящую ветку:
- Стой! Не подходи! Не подходи-и-и! - она заревела навзрыд, размахивая сучком, рассыпая огонь и искры, - Грязный волколак!
- Да! Я оборотень! - Аргор спокойно сел на место, продолжая разделывать тушку, не обращая внимание на плач и вскрики. Он понимал, что только так можно унять начавшуюся истерику. Только спокойствием и долгим рассказом.
- И это ещё не всё. Я не зря мотаюсь от города к городу, от веси к веси. Кто-то просто отобрал часть моей памяти, что-то важное, я не знаю, что именно... Ты хочешь знать, убивал ли я людей? Бывало, что и убивал - иногда защищаясь, иногда нападал первым. Нельзя судить других, не оказавшись на их месте.
Он нарезал мясо тонкими ломтиками, нанизал его на прутики вперемешку с грибами.
- Я не знаю своего настоящего имени и имён своих родителей... Но я смирился с этим. Смириться можно со всем... Почти со всем. Я жил тихо, пока в мой маленький, уютный мирок однажды не ворвался ураган. Настоящий вихрь из событий. Тогда меня звали по-другому...
Она села ближе и смотрела в огонь, обхватив колени руками и чуть-чуть покачиваясь.
- Ты идёшь, чтобы отомстить тем, кто тебя изгнал? - Тирвен вдруг решила заговорить, ведь сидеть и просто слушать то, что говорит изболевшееся сердце, подолгу просто невозможно.
- Меня не изгнали... Но я действительно хочу мести! Знаешь ли ты, как она желанна, особенно, когда недосягаема? О! Я жил только ради неё!
- Месть - не выход, - тихо прошептала Тирвен, - Сейчас месть - смысл твоей жизни. Что будет потом, когда ты свершишь задуманное?
- Тогда всё остальное станет уже неважным, Смотрящая Дева. Жизнь нужна, пока есть цель.
- Можно выбрать другую цель. Этот шрам... Откуда?
Он потрогал шрам на виске:
- Мой первый бой. Тогда я впервые забрал жизнь - он был орком.
- Ты зарубил орка?
- Нет, задушил. Он успел ударить меня по виску острым камнем, но я выжил, а он - нет. Мне тогда было всего семь...
Тирвен с ужасом воззрилась на Аргора, но он не заметил и продолжил:
- Он был намного сильнее меня и старше года на два или три. Но я хотел жить. Дело не в том, у кого в руках меч, а в том, кто кем себя чувствует. Я всегда был охотником. Потому и выбрал личину волка...
- Выбрал? Я и не знала, что оборотни могут выбирать обличья! Но ты же светлый...
- Нет, я не служу Свету. Орка я убил потому, что об этом попросил Учитель. Это он показал мне, как становиться зверем.
- Значит твой учитель и ты - тёмные? - Тирвен достала прутик и осторожно попробовала мясо.
- Тёмные? Нет, - оборотень достал трубку, медленно набил её душистым вишнёвым табаком и закурил, пуская облачка ароматного дыма, а потом достал из мешка старую лютню из чёрного дерева. Ладонь пробежала по лакированному боку инструмента и отдёрнулась, как бы обжегшись. Лицо Аргора скривилось в гримасе, выражающей досаду. Пальцы легли на струны, слегка коснулись их. Он покрутил колки-ключики на грифе и снова тихонько тренькнул струнами. Звук стал намного чище. Пальцы начали танец: неторопливый и расслабленный. Полилась мелодия. И было в ней всё: завывание вьюги, шелест листвы, шум весеннего ливня, пение птиц, стальной звон и скрежет, грохот битвы, очарование балов и праздников, тихие голоса друзей, потрескивание дров в камине, журчание родника, рёв ледохода на большой реке, ночные песни цикад и кузнечиков, вой волков.
Были верность и коварство, предательство и правосудие, радость и горе, сомнение и уверенность, триумф и падение, правда и ложь, жизнь и смерть, ненависть... Не было только одного... Того, что заменяла щемящая сердце грусть, разбивающаяся на осколки вера... Только надежда тлела маленькой свечкой, какие часто можно видеть в домах бедняков.
По щекам Тирвен катились слёзы. Крупными каплями, скатываясь прямо на прутик с мясом, который она продолжала сжимать пальцами.
- Я знаю, что у тебя отняли, - шёпотом, давясь от слёз сказала она.
- А может этого у меня и не было? - с надеждой спросил он, баюкая, как ребёнка, на руках, чёрную лютню.
- Ты бы не смог так играть, если бы не было...
Девочка поняла как дорог ему был инструмент. Он прижимал его к груди, словно пытался согреть. Тирвен вспомнила легенду:
- Белый Ирис...
Аргор снова скривился, побледнел и кивнул головой.
- Это была она?
- Нет. Просто та, кто играла на лютне до меня, открыла истину. Это было больно.
- Ты хочешь вспомнить то, о чём забыл, Аргор?
- Да!
- Это тоже будет больно.
- Пускай!
Тирвен подошла к нему и приложила прохладные ладошки к вискам.
- Усни... Пусть сон поможет тебе справиться с болью. Ты много пережил, но впереди - ещё больше. Я не могу дать тебе будущее, но я могу вернуть твоё прошлое. Я не могу научить тебя смирению, ибо дух твой непокорен во веки веков, но я могу дать тебе надежду. Я не могу повести тебя за руку, ты не ищешь лёгких путей, но я могу лишь указать дорогу. Мне жаль тебя, но ты не умеешь жалеть сам себя. Пусть скорбь и ярость закалят твой дух, как холод и огонь закаляют меч. Ты не умеешь прощать, но я научу тебя всепрощению. Я дам тебе то, что у тебя отняли. Мой дар бесценен! Превыше всего для людей и айнур! Превыше всего для Эру Илуватара! Я возвращаю тебе любовь, Хэлкар! Но помни, что она будет жить до тех пор, пока живы надежда и память! Жди, Король! Береги любовь, как свою чёрную лютню, и жди! - Ниэнна бережно убрала руки и смахнула маленькую льдинку со щеки спящего Аргора.
Ярославль.
21 марта 2005 г.
