Дождливое настроение.
...Я шел по асфальтовой дороге, усыпанной желтыми листьями, на которую
то и дело шлепались большие холодные капли осеннего дождя. Невидящие глаза
упирались вниз, а я боролся с приступами слез, которые тугим комом подсту-
пали к горлу при одной мысли о твоих последних словах.
Плетясь ватными непослушными ногами по дороге домой еще и еще раз прок-
ручивал в голове все произошедшее между нами. Вспоминал как ты вошла в мою
жизнь, ворвалась морозным январским ветром и разбудила во мне, спящюю в
тепле и уюте отрешенности от мира, душу.
Это было чье-то очередное день рождения и кто-то намекнул, что "в нашем
женском составе будет пополнение". И вот ты вошла, стряхнула со своих золо-
тистых волос снег и прямо с порога поздравила именника своим звонким, как
колокольчики, голоском, потом скинула пальто и отдала его, не глядя, ко-
му-то из подоспевших джентельменов. А я сидел завороженный. Когда ты разу-
лась и грациозно вошла в комнату, по-мужски пожала руку именнику, сунула
розовый сверток с подарком и села на услужливо принесенный стул как на
трон, я так и продолжал молча сидеть и глупо пялиться на тебя. Так могло
продолжаться довольно долго, если бы сосед не толкнул меня локтем и не про-
шипел "налей даме, че тормозишь?!". Потянувшись за бутылкой вина я влез ру-
кавом своего лучшего (и единственного) праздничного свитера, а когда мой
сосед об этом громогласно объявил ты рассмеялась и на твоих щеках появились
ямочки, до сих пор не замеченные. Наши глаза встретились и меня будто уда-
рило током, быстро отведя их налил в подставленный бокал и шлепнулся на
место, с интересом рассматривая книжную полку...
А потом мы пошли тебя провожать, я был непроходимо глуп от выпитого вина
и от осознания тебя рядом, снег скрипел под нашими ногами и все вокруг пы-
тались столкнуть друг друга в попадавшиеся мимо сугробы - суровый труд
дворников. Я шел рядом, с морозным воздухом вдыхая легкий запах твоих ду-
хов, и не смел повернуться и взглянуть в упор в твои прекрасные голубые
глаза, обрамленные серебряным инеем на ресницах. Мы с упоением обсуждали
какую-то очередную ерунду, ругали погоду и вспоминали лето.
Когда дошли до твоего темного подъезда, даже в это время воняющего затх-
лой сыростью, я вызвался по умолчанию со стороны остальных проводить тебя
до двери "потому как мало-ли что". Вот и твой этаж, металлическая, как и у
всех в нынешние времена, дверь. Мы пожелали друг другу счастливо добраться,
особенно глупо это звучало в моем исполнении, но ты все не уходила. Наконец
я смог выдавить из себя что-то вроде "мы еще увидимся?", на что ты неопре-
деленно ответила что "заходи как-нибудь" и добавила "пойду я, а то холодно".
Еще раз попрощавшись я слетел буквально на крыльях к ожидающим меня друзьям
и подругам и мы пошли обратно от разбуженного нашим неуемным весельем дома.
...Дня через 3 я не удержался и пришел-таки к твоему дому. Ну просто
чтобы взглянуть. А раз пришел, так почему бы не подняться? И вот, с дрожью
в груди я жму на кнопку звонка и обращаю слух за дверь. Вскоре послышались
шаги и клацанье дверного замка, дверь открылась и на пороге предстала до-
вольно приятная женщина, которая с интересом взглянула на меня.
- Здравствуйте... - промямлил я, - а...
- Нет, она еще не вернулась. - энергично оборвала меня женщина. - Если
хотите можете что-нибудь передать или проходите, подождете.
- Эээ, нет, спасибо... я потом... Я еще зайду, позже...
- А кто хоть заходил?
- Ну я еще зайду, ненадо, не передавайте.
- Как хотите. - хмыкнула женщина.
- Досвидания.
Тут послышались шаги на лестнице и женщина махнула рукой:
- Ну вот, это наверняка она, пора бы ей уже.
Сначала показалась копна золотых волос, потом личико и вот ты поднялась
полностью и завидив меня в темноте коридора поприветствовала как старого
знакомого, предложила пройти. Тут-же был организован чай, отдельная комната
и пошли разговоры на найденные общие темы. Для меня все было как в тумане,
только иногда сквозь него прорывался твой звонкий смех над очередной моей
фразой, сказанной невпопад.
Насчет вопроса о нашей следующей встрече ты ответила с гораздо большей
теплотой и определенностью.
И пошли свидания, наполненные чувствами и неземной легкостью, первый
трепетный поцелуй, а потом мы как будто прорвались сквозь какой-то барьер
условностей и отдались друг другу со всей накопленной страстью.
Безумная любовь продолжалась около месяца, до первой нашей ссоры. Душев-
ная боль отражалась в глазах друг друга, но никто не мог сделать первый шаг
к примирению. Так продолжалось неделю, долгих семь дней, много часов и ог-
ромное количество минут. Но вот пришли друзья, все те-же верные друзья,
взяли меня за шкирку и потащили в квартиру к одному из них, закинули в ком-
нату и заперли. Оглянувшись я увидел тебя. Ты сидела спокойно, практически
незаметная на фоне мебели в полутьме угла в кресле, поджав ножки.
Это был самый необычный способ премирения за всю мою жизнь, но он состо-
ялся и мы пообещали друг другу впредь ссориться только понарошку...
И так было до сегодняшнего дня.
Но сегодня...
Наверное мы правда слишком горячо друг к другу относились и наши чувства
сгорели быстрее чем положено обычно. Наверное, если бы я небыл ослеплен так
своими чувствами к тебе, то мог бы заметить причину гораздо раньше. Скорее
всего ты устала от ритма нашей любви, от шторма страсти.
А я этого не видел.
А сказать ты просто не смогла...
Я поднял голову навстречу осеннему холодному дождю. Небо было затянуто
тучами насколько хватало глаз. Тяжелыми темно-серыми тучами, низвергающими
потоки на такую-же серую землю, на которой буквально вчерашняя запоздалая
трава, согретая "бабьим летом" погружалась в потоки грязи, уносившие так-же
золото опавших листьев в свою серую страну вечной осени. Им можно было за-
видовать: они отжили свое и даже если что-нибудь чувствовали, то теперь
могли отдаться земле, их породившей. Мимо шли люди под зонтами, с интересом
выглядывающими в мою сторону, но это были такие-же осенние уносимые листья,
которые никогда не вернутся. Как и ты.
...Когда я сегодня зашел к друзьям в своей обычной манере в образе раз-
долбая, то притащил практически пол-ящика пива с собой. Как обычно пошли
всякие анекдоты и шутки и с выпитым пивом все пошлее. И вот один из недав-
них знакомых, сфокусировав на мне взгляд, сказал "А что, к твоей брат прие-
хал, что-ли?". Кто-то его явственно пнул ногой под столом, это было слышно
практически всем, но слово - не воробей... Я моментально протрезвел и, нес-
мотря на уговоры парней, мол "ну подумаешь, ляпнул!", выскочил на улицу, на
ходу застегиваясь и разметав ворох листьев во дворе. Меня колотило как в
ознобе, потому что я точно знал: братьев у тебя нет. Я очень старался не
заводиться раньше времени, зная свою вспыльчивость, и остатки здравого
смысла твердили мне, что все ошибаются...
Дверь открыла ты сама, тень радости промелькнула на твоем лице, но толь-
ко тень.
- Привет. - сказала ты, не потянувшись как обычно чмокнуть в губы и даже
не сделав попытки пригласить меня.
Твои глаза говорили гораздо откровеннее всяких слов.
- Это правда? - спросил с горечью я, в тайне надеясь, что она ответит
"нет".
- Ну, ты знаешь, это не могло продолжаться вечно...
Я развернулся и побежал вниз, перепрыгивая через несколько ступеней сра-
зу. За спиной раздался твой, такой ненавистный мне теперь голос в последнем
слове "Подожди!".
Нет, хватит! Надоело ждать. Всю жизнь ждать взаимности, повышения, приз-
нания.
...И вот я иду по вечернему осеннему городу, как и я промокшему до пос-
ледней нитки. Городу людей, забившихся в свои норы до утреннего выхода на
работу, но вполне довольные своей никчемной жизнью. Городу таких-же как и я
промокших уличных кошек и собак, греющихся в подвалах бомжей и мокрых ма-
шин, поднимающих тучи брызг на прохожих. Городу сырых каменных стен и нео-
новых вывесок. Городу, в котором теперь для меня нет тебя.
...Прийдя домой я не разуваясь прошел на кухню и сел, пустыми глазами
уставившись куда-то в пространство. Потом, пошарив за холодильником, нашел
бельевую веревку и, намотав на руки, попробовал на прочность. Внутренний
голос протестующе пытался воззвать к моему разуму, но злость взяла верх и я,
смотав с порезаных в процессе спора рук веревку стал вязать петлю, как учи-
ли в пионерском лагере. Сразу встал в памяти образ солнечного зеленого лет-
него поля с важатым и мужиком в форме, который появился у нас за два дня до
"зарницы".
Руки привычно вязали петлю, а мысли были очень далеко от сюда. Там, где
я даже не знал этого слова "любовь" - в моем детстве. Черное море, медузы,
мама с папой еще вместе и я среди них с папиной сумкой наперевес на пожел-
тевшей фотографии.
Мужчина может плакать, но только наедине с самим собой и, прорвав пло-
тину мужественности, слезы хлынули рекой. Я ревел взахлеб, как маленький, и
не мог остановиться. Слезы выходили за все те годы, что я держал внутри.
Тяжелый ком встал в горле и веревка выпала из моих пальцев.
Сколько это будет еще продолжаться? Неужели и сейчас я не смогу оборвать
мою никчемную жизнь, полную душевной боли и разочарований? Неужели бог нас-
только невзлюбил человека, что вместо того, чтобы просто уничтожить - оста-
вил жить ТАК?
Я взял веревку, развязал петлю и закинул ее обратно за холодильник.
До лучших времен.
Потом пошел умылся, посмотрел на себя в зеркало и с удовлетворением от-
метил, что похож просто на человека, мучающегося похмельем, промыл порезы
на руке, начал перебинтовывать и тут раздался звонок в дверь. Не торопясь я
подошел, убедился в замызганый глазок, что это один из "старых" друзей, что
он один и только тогда открыл.
Он с порога внимательно меня осмотрел и сказал:
- Мы боялись, мало ли что ты придумаешь. Я сначала к ней смотался, она
сказала, что ты заходил, но убежал. Ты как?
- А что мне, "дождик лей, ветер дуй..." - потом немного помолчав и пос-
мотрев на его недоверие добавил, - хреново.
Свет в коридоре я не включал намеренно, чтобы небыло заметно опухших
глаз. Он перевел взгляд на руки.
- Ты че, вены вскрыть пытался? Так они же выше. - пытался он пошутить.
- Нет, случайно порезался. Веревкой.
- А... Ну это... Пошли обратно, меня за тобой послали.
- Ну пошли.
ЭПИЛОГ
Относительно быстро моя жизнь вошла в привычную колею. Тебя я больше в
нашей компании не видел: или не приглашали, или ты сама не рвалась сюда.
Спустя где-то полгода пришел слух о твоей свадьбе. Приглашение пришло
общее, но мало кто пошел на нее - только пара относительно новых знакомых.
Еще через полтора месяца пошли слухи, что ты беременна. Друзья доложили,
что не от меня, хотя я в этом практически не сомневался.
А спустя две недели посадили твоего новоиспеченного мужа и ты вскрыла
вены. На похороны пришли практически все и кроме нас, твой мамы и пары
родственников небыло больше никого. Маму я утешал как мог, весь остаток ве-
чера провел с ней и она рассказала о подоплеке нашей размолвки: тот, другой,
был гораздо богаче и мама долго пыталась вас свести, напирая на самые женс-
кие материалистические вопросы, что в итоге и получилось.
Но чем больше я слушал, тем больше понимал, что меня это уже никак не
трогает. На сердце толстым слоем лежал тот самый январский снег...
/Вся ситуация выдумана, но многие события взяты из реальной жизни/
-Franky-
